От автора.

   Титаническая борьба мирового права с прерогативной силой государственной власти — в историческом ходе всеобщего прогресса, на различных ступенях поступательного движения и развития человечества и в различные периоды его культурных завоеваний — неизменно и стереотипно отвечала повелительным запросам действительной жизни данной эпохи. В вековой коллизии этих основных фундаментов социально-юридического быта всех стран и народов ковались путы взаимного соперничества права (морали и справедливости) и силы, и падение этих пут, всегда знаменуя собой героический подъем общественности в ее единоборчестве с заржавелыми затворами реакции, было торжеством идеологической доктрины. В теории и практике уголовного права возмездие преступнику — в многообразных его формах (талиона, кровавой мести, денежных вир, смертной казни) — служило краеугольным основоположением государственной уголовной политики, всегда варьируя свои формы исключительно во взаимной борьбе государственных и социальных тенденции. В этой борьбе отказ практических, действующих законодательных кодексов от суровых форм пенитенциарного возмездия вообще и — в частности — от кровавой смертной казни — всегда был победой морали и справедливости, как основ общежития. — И, рожденный на заре гуманизации карательных общественно-государственных систем, аболиционизм (см. гл. 3 и сл.) все более и более превращался в крепкий и доныне могучий оплот личной и государственной жизни.

   Этим взаимоотношениям жизни — с одной стороны, — права и силы — с другой стороны — посвящен настоящий этюд.

   В публичной лекции автора на тему «Жизнь, Сила и Право» в 1915 году, в первый год войны России с Германией, — когда очередным вопросом социально-юридической литературы была сравнительная историческая параллель двух величайших мировых культур — славяно-романской и пангерманской, — этим представительницам силы и права в государственной жизни была посвящена особая — вступительная — глава. С тех пор и поныне смутный период современной всемирной истории явил миру мрачный образ националистических единиц, надменно подъявших железный меч — пусть богатырской, но все же грубой силы — против нетленных заветов евангельского Креста и права. Сохранив, поэтому, названную главу своей публичной лекции и в настоящем печатном этюде, автор предпослал ее, в виде вступительного очерка «Меч и Крест», заглавной теме этюда, как введение, — правда, — несколько искусственно с ним связанное, но посвященное текущему моменту исторической жизни народов и государств и, в известной степени, соответственное основным тезисам самого этюда о сущности и цене жизни в параллели с силою действующего и ранее действовавшего мирового права.

   Не претендуя на какое-либо новое слово в современной социально-юридической литературе, автор ожидает лишь снисходительного отношения к его скромному и посильному труду.