ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ПЕРЕВОДУ
 

     Аббат Л. Дюшен, книга которого предлагается вниманию русских читателей в настоящем переводе, является одним из самых выдающихся историков церкви с католической стороны. Его имя произносится с равным уважением учеными всех исповеданий. Но в России он не пользуется большой известностью, вероятно вследствие специального характера своих главных ученых трудов.

     «История древней церкви» издана Дюшеном по просьбе его друзей. Это плод его многолетнего преподавания в университете, распространенный сначала среди его учеников в виде литографированных лекций, а потом для печати пересмотренный и согласованный с новейшими исследованиями. Книга выросла из живого изустного изложения предмета пред студенческой аудиторией, что и наложило на нее свою печать. Это, конечно, не компиляция, а популярное изложение результатов, добытых самостоятельным изучением самых сложных и запутанных документов, но в курсе лекций автор естественно не мог во всем объеме развернуть свою обширную эрудицию, не рискуя потеряться в мелких подробностях и сделать свои чтения совершенно недоступными для слушателей. Курс не носит на себе внешних признаков учености автора: количество ссылок на источники и литературу без труда можно было бы увеличить во много раз, имена авторов и названия цитируемых сочинений приводятся иногда в такой сокращенной форме, что едва ли могут представляться ясными для читателя, мало знакомого с древне-церковной литературой, некоторые положения и факты остаются совсем без подтверждения ссылками на источники, выдержки из документов иногда приводятся по памяти и отклоняются от подлинного текста, библиография недостаточна и не расположена по отделам, облегчающим справки.

     Ученый автор не загромождает свой курс излишними подробностями. Вследствие утраты большей части христианской литературы доникейского периода и фрагментарного характера большей части сохранившихся памятников, к этому древнейшему периоду истории церкви относится целый ряд вопросов, которые не допускают непререкаемого решения, а это порождает множество разнообразных мнений, гипотез, догадок и предположений в лабиринте которых не легко ориентироваться. Эта сложность вопросов на широкий круг читателей действует угнетающим образом, производя впечатление сомнительности, произвольности и предвзятости всех попыток воскресить в деталях минувшую жизнь древнего христианства. Дюшен не вдается в изложение и классификацию этих мнений. Он обладает замечательной способностью, устранив затемняющие подробности, наметить сущность проблемы, ясно поставить вопрос, дать на него определенный ответ и привести важнейшие доказательства в пользу него.

     В расположении материала автор не держится схем, общепринятых на курсах истории церкви. Он предпочитает обнять его в ряде очерков, целостно воспроизводящих отдаленную эпоху первоначального развития христианства. Это могло бы повести к опущению некоторых отделов. Но такой неполноты не замечается. Правда некоторые рецензенты, как, напр., Люази, ставят автору в упрек слишком краткое изложение возникновения и первоначального распространения христианства. Этот упрек понятен в устах специалиста по библейской критике Нов. Зав., но столь же понятно уклонение от этой задачи Дюшена, область специальных занятий которого относится к позднейшей эпохе. Сверх того сложность и ответственность вопросов евангельской истории, требующих для себя и специальных знаний и подробных трактатов, достаточно объясняет и оправдывает тот факт, что во всех почти курсах истории церкви они излагаются кратко и имеют значение как бы введения. С большим основанием можно было бы пожалеть о некоторой неполноте в изложении истории вероучения: значение Тертуллиана в истории догматов автором едва затронуто, система Оригена дана в слишком общих чертах, учение монтанистов совсем опущено, идейная сторона дисциплинарных движений пройдена молчанием. Вследствие этого для читателя не может быть ясна идеология противоположных течений, о столкновении которых так подробно рассказывает автор.

     Вследствие перечисленных особенностей курс Дюшена во многом уступает другим ученым руководствам. Он не может быть настольной книгой для начинающего, в которой всегда удобно сделать необходимую справку. Мы не найдем здесь перечня источников по каждому вопросу, сведений об издании памятников, полной библиографии, обстоятельного изложения и критики главнейших гипотез. Нелегко найти здесь даже интересующий факт именно потому, что однородный материал разнесен по различным главам. Но теряя в смысле учебного пособия, курс Дюшена выигрывает в живости и наглядности изложения. Отсутствия именно этой ученой тяжеловесности и делает книгу доступной для широкого круга читателей, пригодной именно для чтения. События рассказаны в ней полно, но без лишних подробностей, живо и образно. В предисловии к своей Истории церкви Дюшен скромно называет себя популяризатором, и действительно в этом сочинении он выступает преимущественно как популяризатор, но в лучшем смысле этого слова: в общедоступной форме он излагает здесь достигнутые результаты специальных исследований и своих собственных критических работ.

     1 сентября текущего года консисториальной конгрегацией был издан циркуляр, запрещающий чтение Истории древней церкви Дюшена в итальянских духовных семинариях.

     Некоторые из выставленных при этом обвинений против книги поражают своей неосновательностью и несправедливостью. Автору ставят в вину критический метод исследования и умолчание о сверхъестественном факторе в истории. Его упрекают в том, что гонителей христиан он представляет хорошими государями, побуждаемыми к преследованию христианства основными политическими принципами римского государства.

     В русском обществе никогда не умирал интерес к вопросам религии и ее истории. Небольшая группа лиц, идущая навстречу ему и посвящающая свои краткие досуги переводу и редактированию выдающихся иностранных произведений религиозного характера, льстит себя надеждой, что их настоящий первый опыт будет встречен сочувственно русским читателем.
 

И. Попов
 

ПРЕДИСЛОВИЕ
 

     Во времена гонения Диоклетиана, когда разрушали церкви, жгли священные книги, а христиан изгоняли и заставляли изменять вере, один из них, Евсевий, спокойно работал над составлением первоначальной истории христианства. Это не был человек выдающегося ума, но терпеливый, добросовестный труженик. Долгие годы собирал он материалы для задуманной книги; ему удалось спасти их от гибели и даже обработать их. Таким образом, Евсевий Кесарийский стал отцом церковной истории. Тем, кто принимается за тот же труд много времени спустя после него, и тоже в тяжелые дни, следует, прежде всего, вспомнить о нем и об его несравненных заслугах. Если бы он не перерыл с беспримерною тщательностью палестинские библиотеки, где ученый Ориген и епископ Александр собрали всю христианскую литературу с древнейших времен, наши сведения о первых трех веках существования церкви ограничивались бы весьма малым. Благодаря ему, мы можем не то, чтобы не жалеть о гибели всей этой литературы, но все же составить себе понятие о ней по довольно значительным остаткам.

     Однако Евсевий - не единственный наш источник. Некоторые из упоминаемых им древних книг дошли до нас; другие попали в свое время в руки неутомимых читателей, передавших потомству прочитанное, как св. Епифаний, Иероним и Фотий. История христианской литературы древнейшей эпохи не является предприятием неосуществимым. Опыты подобного рода нередки. В Германии очень недавно появилась в этой области замечательная работа О. Барденгевера (Geschichte der altkirchlichen Litteratur, Herden 1902-1903, 2 vol). Деятельный кружок Адольфа Гарнака уже лет тридцать собирает, как Евсевий перед гонением, материалы для великой общей сводной работы. Эти подготовительные работы становятся достоянием ученого мира благодаря периодическому изданию: Texte und Untersuchungen zur Geschichte der altkirchlichen Litteratur, Leipzig, Hinrichs и в особенности благодаря опубликованию двух работ предварительного характера, посвященных вопросам о древнехристианской литературе в церковном предании и ее хронологии (Geschichte der altkirchlichen Litteratur; 1 Theil: Die Ueberlieferung und der Bestand (1893); 2 Theil: Die Chronologie (1897-1904). Я должен упомянуть также о собрании творений христианских писателей первых трех веков, издаваемом Берлинской академией: несколько томов уже появились в свете).

     Эти работы, наряду с которыми можно назвать еще другие, вышедшие во Франции (в особенности Р. Monceaux, Histoire litteraire de Afrigue chretienne, 1901), Англии и Италии, очень много сделали для разъяснения древних памятников и их взаимного отношения. Критическая разработка документов сильно подвинулась вперед. В конце XVII столетия добросовестный и одаренный тонким критическим тактом Тильмон положил в основу своих исследований самое тщательное изучение известных в его время источников. Он очень удивился бы, если бы воскрес и увидел все, что наука открыла после него.

     Впрочем, не следует думать, что успехи знания существенно или заметно изменили традиционные взгляды, выраженные им в его объемистых ученых трудах. Частичные результаты, добытые после стольких усилий и открытий, в общем, ведут к оправданию взгляда ученых критиков времен Людовика XIV. Увлечение безрассудными системами, в которых особенно отличалась Тюбингенская школа, теперь прошло; правда, их место заступили другие, ибо человеческий ум всегда плодовит на странные теории, но существует среднее направление, представленное суждениями серьезных и здравомыслящих людей, и оно-то становится авторитетом для всех спокойно судящих о предмете. Мне нет надобности говорить, что я считаю себя сторонником этого направления. Может быть, это - самообольщение, но я чувствую одинаковое отвращение к нелепостям иных теорий, как и иных легенд. Я даже думаю, что если бы пришлось выбирать, я бы все-таки отдал предпочтение легендам, куда, по крайней мере, вложено немного поэзии и народной души.

     Итак, успехи ученых изысканий могут служить мне оправданием в том, что я предпринимаю настоящий труд, - труд скромный, имеющий целью их изложение и популяризацию. Однако взялся я за перо только по совету и почти под давлением многих лиц; я вынужден был удовлетворить их желаниям, чтобы меня оставили в покое.

     Эти лица не защитят меня от критики, так как большинство из них не причастны к литературной деятельности, но опытные и разумные люди извинят меня за то, что, желая сделать свою книгу более легкой для чтения, я не вдавался в критические изыскания и не заполонил своего труда библиографией. Они поймут также, почему я не слишком долго останавливался на самых первых моментах истории христианства. Если бы я с должной обстоятельностью взялся за обсуждение вопросов, касающихся  вообще основания церкви и первых шагов евангельской проповеди, то я слишком долго не подошел бы к ближайшему предмету моей книги. Всякой вещи свое время и свое место. Да простят мне также некоторое старание ограничить круг своей любознательности. Я очень уважаю людей, которые хотят все знать, и преклоняюсь пред изобретательностью, с какой они умеют расширять при помощи увлекательных гипотез кругозор точно проверенных данных. Я лично предпочитаю твердую почву, я согласен лучше идти не так далеко, но подвигаться более уверенным шагом, non plus sapere guam oportet sapere, sed sapere ad sobrietatem (не мудрствовать больше, чем, сколько следует мудрствовать, но мудрствовать в умеренности).
 

Рим, 22-го ноября 1905