Открытие и издание Псковской Судной Грамоты составляют весьма замечательное явление в области источников древнего Русского Права. Отрывок ее, напечатанный Карамзиным в его Истории Государства Российского (т. пятый, прим. 404) и извлеченный им из синодальной летописи, хранящийся в Москве, под №348, в первый раз познакомил ученых с Псковским законодательством, хотя, по своей краткости, мог дать о нем весьма неясное понятие; этот же отрывок, переведенный Митрополитом Евгением в его Истории Княжества Псковского (часть первая, стр. 44-43), помещен с небольшими изменениями в Актах Археографической Экспедиции, в первом томе, под №103. В 1843 г. в журнале «Москвитянин» было напечатано письмо Н.Н. Мурзакевича, уведомлявшего пр. Погодина о своей драгоценной находке. - Четыре года спустя после этого объявления, г. Мурзакевич издал в свет Псковскую Судную Грамоту, которая, по справедливости, может быть названа единственным памятником Псковского вечевого законоположения. Из предисловия к ней мы узнаем, что она хранилась, вместе с другими Русскими рукописями, в библиотеке кн. М.С. Воронцова, в Одессе, и была отыскана в «сборнике», писанном в листе на хлопчатой лощеной бумаге и содержащем в себе, кроме грамоты, краткую летопись «о начале Русской земли и о Литовском Княжестве», несколько статей духовного содержания и прочее.
Издатель ее говорит, что хотя и видно, из каких источников она извлечена, кем и когда всенародно утверждена и в каком году составлена, но невозможно полагаться на древность цифр, поставленных в заглавии. - Основываясь на том, что пять соборов, упоминаемых в Грамоте, существовали не ранее 1462 года, он доказывает ошибку переписчика, поставившего 1397 год, вместо 1467. Сверх того, в этом же 1467 году был прислан из Москвы, от В.К. Иоанна Васильевича III, князь Федор Юрьевич Шуйский наместником во Псков.
Поэтому можно думать, что в руководство великокняжеского наместника была составлена Псковская Судная грамота, как из «грамот» давних князей, так «из всех приписков Псковских пошлин». Доказательством этого мнения служит также отрывок ее, напечатанный в Актах Археографической Экспедиции под названием «Новгородской записи о церковном суде», где сказано, что отрывок писан прежде 1477 года, хотя мы и не знаем, на каком основании утверждается это предположение.
При появлении в свет псковской Судной Грамоты, Археографическая Комиссия дала о ней следующий отзыв: «напечатанная г. М… в Одессе Псковская Судная Грамота, по историческому достоинству, равняется русской Правде, Новгородской Судной Грамоте, Судебникам Иоанна III и Иоанна IV». Эти слова достаточно определяют то значение, которое имеет Псковская Судная Грамота в истории Русского права. После Русской Правды, до издания Судебника Иоанна III , мы вовсе не имеем такого законодательного памятника, который представил бы нам общую картину юридической жизни древней Руси. Различные льготные, жалованные, губные и др. грамоты, появившиеся в XIII-XVI столетии, заключают в себя одни частные узаконения, рассеянные во множестве и без всякого порядка, и через это кажутся всегда чем-то неполным и неопределенным. Кроме той высокой степени важности, которую имеет Псковская Судная Грамота для истории Пскова, характер ее местных законов не ограничивает ее значения в общей истории Русского Права. Она отличается не только от жалованных, губных и т. п. грамот, но даже и от Новгородской судной и Уставных: Двинской, Белозерской, Онежской, с которыми, по самому существу своему, она, казалось, должна бы иметь большое сходство.
Псковская Судная Грамота не вдается в подробности, а старается обобщать всякое постановление. В ней встречаются даже догматические положения; казуистические законы имеют применение только в особенно замечательных случаях. Название «судный» надо принимать здесь в смысле более общем, нежели в применении этого слова к Новгородской Судной Грамоте. Это видно и из того, что Псковская Судная Грамота дает весьма много постановлений, относящихся к Гражданским законам определительным, которые, сами по себе, уже носят характер всеобщности. В ней под нестройною кажущеюся оболочкою отдельных случаев, расположенных без всякой системы, открывается генетическая связь многих узаконений, делающаяся особенно очевидною при изучении той массы фактов, которую представляют нам древние юридические и исторические акты. Общее значение Псковской Судной Грамоты в истории Русского Права зависит, сверх того, от самого характера тех источников и юридических начал, из которых она почерпнула свои постановления. Ее источники могут быть разделены на частные и общие. К первым принадлежат: влияние Новгорода, оказывавшееся, в следствие зависимости от него Пскова, в самом Псковском Государственном управлении; различные договорные грамоты, которыми Новгород старался определить взаимные отношения княжеской и вечевой власти, поэтому и отношения Псковского веча к князьям, без сомнения, имели большое сходство с существовавшими в Новгороде; наконец собственные Псковские обычаи, присутствие которых ясно выражается в некоторых самостоятельных постановлениях. Все эти источники были частные, развившиеся в следствие местных обстоятельств и условий; таким образом, и постановления, из них заимствованные, могли иметь применение только в одной известной области; они не служили, в свою очередь, источником для других повсеместных узаконений и должны были исчезнуть вместе с изменением прежнего местного управления в Государственных делах. Источники второго рода оказали совершенно особенное влияние на законы Псковской Судной Грамоты.
Большая часть законов Псковской Судной Грамоты заимствована из этих общих источников; понятно, что все эти постановления должны носить на себе характер всеобщности, несмотря на то, что были применены только к одной Псковской области; они послужили, таким образом, в свою очередь, началами для будущих узаконений, имеющих целью единство управления, централизацию.
Из всего нами сказанного можно легко усмотреть, каким богатым и разнообразным внутренним содержанием отличается Псковская Судная Грамота. Она пополняет тот пробел, который был столь ощутителен в истории нашего законодательства XIV и XV столетия. Еще больший интерес придает ей и то обстоятельство, что она явилась в эпоху борьбы обычного права со стремлением законодательства к формализму. Преобладание формы и обычая de facto выразилось необыкновенно ясно не только в ее постановлениях, но даже и в самом языке. Форма, в которой изложены ее законы, носит на себе особый отпечаток: с одной стороны, мы видим уже установленные законом обороты делового языка, с другой встречаются сова и выражения, резко выделяющиеся из общего формального характера. Образование технического языка объясняются самым ходом развития законодательства. Когда речи тяжущихся не стеснены наложенными заранее формами, тогда они передаются просто и свободно; но с упадком обычного права, вместо языка народного, живого, порожденного ясным и непринужденным сознанием юридических начал, является язык судебный, обязательный, технический.
Псковская Судная Грамота, будучи ясным выражением обычаев и гражданской жизни «господина Пскова», заключает в себе много таких постановлений, которые родились только под влиянием местных условий и обстоятельств. Эта особенность отразилась как в самом существе ее законов. Так и в формах языка, складе речи и многих словах и названиях, нигде не встречаемых в других исторических актах. Таким образом, для полного уразумения постановлений Псковской Судной Грамоты, необходимо было изучить ее язык и вникнуть в смысл его оборотов, весьма замечательных по своей краткости и силе.
Предоставив филологические изыскания ученым, специально занимающимся этим предметом, мы, тем не менее, предприняли намерение объяснить, оп возможности, значение каждого, сколько-нибудь темного или неизвестного выражения, и, для общей полноты ясности, сочли нужным перевести всю Псковскую Судную Грамоту слово в слово на современный нам Русский язык, строго придерживаясь подлинника и отступая от него только в самых неизбежных случаях.
Когда этот первый труд был окончен, мы обратились собственно, к систематическому исследованию постановлений Псковской Судной Грамоты, которые разделили на две части: в первой изожжены постановления, относящиеся к гражданским законам определительным, а второй - постановления, относящиеся к гражданскому судопроизводству. Обе части состоят из нескольких отделений; в первой они расположены в том порядке, который приспособлен к распределению ныне действующих гражданских законов. Подобная система нам казалась предпочтительною перед всеми прочими по своей ясности и строгому единству. Таким образом, первая часть состоит из отделов: о письменных актах, о владении, о поручительстве, о продаже и купле, о выкупе, о займе, о ссуде и поклажах, о личном найме, о правах на действия, имеющих свое основание в обидах, и о наследстве; во второй части находятся статьи: об устройстве судебных мест в Пскове, о тяжущихся, о позовах, о следствии и обыске, о свидетелях, о присяге, о судебном поединке и о штрафах и судебных пошлинах. В каждом из этих отделов мы рассмотрели соответствующие ему постановления Псковской Судной Грамоты. В первой части мы избрали преимущественно способ изложения сравнительный, т. е. каждое постановление мы сравнивали с законами предыдущего и последующего времени, и если где замечали сходство, то старались объяснить, какие законы послужили источником известному постановлению и в состав каких законов оно вошло в свою очередь в последствии. При этом мы, в особенности обращали внимание на узаконение русской Правды, Новгородской Судной Грамоты и Судебников, равно как на некоторые уставные грамоты, Двинскую, Белозерскую, Онежскую и др. Правые грамоты, закладные, поручные и выкупные записи, напечатанные в Актах Юридических, послужили нам также предметом сравнения. Этого плана невозможно было придерживаться исключительно во второй части нашего сочинения, где мы старались ограничиться, преимущественно, изложением постановлений Псковской Судной Грамоты, так как они относятся большею частью к известным лицам и определяют предметы их ведомства; рассматривая их сравнительно с законами, говорившими о том же, мы принуждены были выписать всевозможные о них узаконения и, таким образом, явилось бы не исследование постановлений Псковской Судной Грамоты об органах судопроизводства и круг их действий, а история этих органов. Поэтому, ограничиваясь одним общим систематическим изложением, мы прибегали к сравнительному способу или в случае объяснения некоторых законоположений псковской Судной Грамоты, или в случае их очередного сходства с другими юридическими памятниками. Вслед за второю частью нашего исследования, мы присоединили к нему приложения, состоящие: 1) из перевода Псковской судной Грамоты; 2) из примечаний на ее перевод, и 3) из указателя слов, встречающихся в Псковской Судной Грамоте и до сих пор совершенно неизвестных, или не вполне исследованных, или неправильно объясняемых.