[ПРЕДИСЛОВИЕ]

      При всем важном значении истории отечественного права, нельзя не согласиться, что изучением его не исчерпываются задачи юридической школы. Только из общей картины движения права у различных народов выясняются его основные элементы и прогрессивный характер.
      Но характер и объем академического преподавания всеобщей истории права не определился еще точно. Она излагается в большей части случаев лишь в связи с юридическою догматикою (энциклопедиею) и ограничивается краткими очерками; такой характер имеет история права в немецких руководствах Аренса, Варнкёнига, Гасснера, Пюттера, а также во французской энциклопедии Эшбаха. Цель изложения истории ограничивается при этом указанием на постоянно-присущее человечеству сознание о праве, на общий принцип, лежащий в его основе; но движение отдельных юридических институтов оставляется в стороне.
      Недостаточность такого способа изложения восполняется тем, что в каждой юридической науке догматическому изучению института предпосылается его исторический очерк. Не подлежит сомнению, что многие стороны догмы права могут быть объяснены только его историею; но отдельные, не связанные друг с другом очерки не дают полной картины постепенного развития права, как единого целого.
      Научная задача истории права достигается лишь представлением постепенных видоизменений юридических институтов данного народа или данной эпохи в их связи между собою. Обширность и многосложость такой задачи служит причиною тому, что большая часть попыток начертать полную историю права оказывалась безуспешною. Но это объясняется не существом предмета, а тем увлечением, которому отдавались писатели, обращавшиеся к истории права: одни из них смешивали ее с историею цивилизации, как, напр., сделал Лоран в своих этюдах; другие - Шарль Конт, Филанджьери - сосредоточивали свое внимание на исследовании тех условий, которые прямо или косвенно имеют влияние на образование права. В обоих случаях авторы отвлекались от своего главного предмета, без нужды расширяли свою задачу, делали ее невыполнимою и принуждены были останавливаться на обработке лишь небольшой части задуманных ими трудов.
      Мне кажется возможным - особенно после новых исследований в области истории права - избежать указанных крайностей: не ограничиваясь общими выводами, представить последовательное видоизменение юридических институтов, указать их особенные типические черты и характеристические подробности в положительном праве различных народов.
В настоящем труде своем я делаю опыт такого изложения. Я ограничиваюсь обозрением юридических памятников и институтов, не касаясь всех сторон народной жизни и указывая на них лишь в той мере, в какой они необходимы для понимания права. Раз выделившись из жизни, юридические нормы получают свое самостоятельное бытие, составляют особую ценность, которая становится предметом всемирного оборота; в области права происходит заимствование, передача по наследству, вымирание, - вообще все явления органической жизни. При этом возможно, что у народов, живущих под самыми разнообразными условиями и влияниями, мы замечаем одинаковое право, и наоборот: у евреев и римлян, несходных ни по религии, ни по народному характеру, встречаются почти тождественные юридические институты.
      Разделивши всю историю права на определенные группы, я излагаю совместно институты, образовавшиеся под влиянием одинаковых условий и имеющие один общий тип. В древнем мире таких групп оказывается более, чем в новом, так как древняя история представляет постепенную преемственность прав, а не совместное их бытие. Конечно, в истории права высшей группы можно найти всегда характеристические черты групп предшествовавших; но чтобы не раздроблять истории права данного народа по отдельным моментам его развития, я считал более удобным принять в основание последнее проявление юридического творчества народа.
      Наконец, всеобщая история права не имеет задачею своею изложение юридических институтов всех народов; она ограничивается только наиболее знаменательными явлениями права. При этом хотя между политическими судьбами народа и его правом существует известная связь, однако для юриста творчество в области права важнее влияния того или другого племени на общий ход истории. Так, напр., еврейское право представляет более интереса, чем бедная юридическим содержанием жизнь народов-завоевателей, определявших судьбы цивилизации. Для той цели, которую имеет история права, достаточно указать на типические формы институтов, последовательно сменявшие одна другую, независимо от того, у какого народа эти формы получили свое выражение.

Ярославль, Лицей, апрель 1872