ПРЕДИСЛОВИЕ

     Возвращаясь к положению Монтескье «il faut que le pouvoir arete le pouvoir», современная теория «правового государства» с полным основанием считает лучшей гарантией личной свободы и неприкосновенности частной собственности существование так называемой административной юстиции.
     Рука об руку с этим движением в области политических теорий идут реформы в законодательстве. В начале семидесятых годов текущего столетия мы встречает в Италии целый ряд реформ, целью которых является перенос административной юстиции со специальных судов на обыкновенные.
     В 1864-м году положение о губернских и уездных земских учреждениях полагает начало существованию в России административной юстиции в форме обжалования перед судебными инстанциями действий органов земского управления «частными лицами, обществами и установлениями, в случае нарушения гражданских прав последних действиями означенных учреждений». Одновременно устав гражданского судопроизводства устанавливает гражданскую ответственность для всех правительственных чиновников, нарушивших своими действиями права частных лиц.
     Что касается до Германии, то в последнее время не проходит года без издания нового закона, организующего или видоизменяющего устройство административной юстиции. Первый шаг в этом отношении сделан был в начале семидесятых годов великим герцогством Баденским. Его примеру последовали Пруссия, которая не далее как в прошлом году ввела административные суды в восточных провинциях и имеет в виду распространение того же устройства и в своих прирейнских владениях. Тот же вопрос занимает в настоящее время Австрию и Баварию, а создание общего для всей Германской империи центрального административного суда (Verwaltungsgerichtshof), составляет предмет желаний лучших представителей национально-либеральной партии в немецком рейхстаге.
     Это движение носит характер новизны лишь для лиц, совершенно незнакомых с историей средневековых судебных инстанций. В действительности же оно является не более как оживлением или восстановлением тех начал, которые вызваны были к жизни еще римской провинциальной администрацией, получили широкое развитие с момента распространения феодализма и породили целый ряд своеобразных судебных учреждений, как chambers du tresor и cours des aides во Франции; четвертные заседания и апелляционные сессии Вестминстерских судов в Англии. Административная юстиция была небезызвестна в Германии, только в последней осуществление ее было предоставлено обыкновенным судам отдельных территорий и лишь в высшей и последней инстанции имперским судебным учреждениям (Reichscammergericht и Reichshofraht).
     Развитие фискального начала в управлении повело, в одних государствах раньше, в других - позднее, к борьбе правительства с верховыми судами.
     На развалинах независимой от них административной юстиции французские короли первые приступили к созданию специальных судов, составленных из назначаемых и сменяемых ими, по произволу, комиссаров, не признающих над собой иной высшей инстанции, кроме королевского совета, членами которого были важнейшие чиновники королевства, по назначению от правительства. Французская революция низвергла этот порядок, но на место его не создала нового. Неудивительно поэтому, что с усилением центральной администрации последняя вернулась к восстановлению той административной судебной организации, какая была установлена постепенно усилиями французских королей XVII и XVIII веков. Под названием префектов, section assemblee generale du contentiex, консульство восстановило прежних интендантов и королевский совет, с их судебными функциями по отношению ко всем административным процессам.
     Завоевания Наполеона дали возможность пересаждения административных судов вместе со всем механизмом французской администрации в части Германии и Италии, очутившиеся в прямой или косвенной зависимости от французской империи. Вот почему Европа долгое время не знала другой организации административной юстиции, кроме существующей в настоящее время во Франции, и многие публицисты, справедливо нападая на отсутствие всякой независимости последней от правительства, не видели другого средства к избежанию этого зла, кроме переноса функций судов административных на обыкновенные, тогда как другие, наоборот, прямо объявляли себя противниками всякого вмешательства суда в администрацию, как парализующего деятельность последней.
     Это движение в наше время сменилось новым, совершенно противоположным. Дорогу к нему в значительной степени проложил Гнейст своими трудами по истории и современному состоянию английской администрации. Он первый из континентальных публицистов указал на существование в Англии административной юстиции, составленной из лиц, лично заинтересованных в управлении и в то же время совершенно независимых от центральной администрации. В свою очередь Rodolph Dareste своими трудами по истории административной юстиции во Франции воскресил в современниках память о средневековых административно-судебных инстанциях, отстаивавших в течение столетий свою независимость от центрального правительства и павших с честью после упорной, но, к сожалению, тщетной борьбы с королевским абсолютизмом. Наконец, в Германии исследования Тудихума и Франклина по истории судебных инстанций Священной римской империи доказали существование и в ней важных судебных гарантий личной свободы и неприкосновенности частной собственности.
     Эти историко-юридические исследования остались не без влияния и на характер реформ в положительном праве. И неудивительно, так как с упадком прежней веры в возможность искусственного пересаждения иноземных учреждений и установлением воззрения на право, как на продукт исторической жизни народа, агитация в пользу установления административной юстиции не может уже ограничиться рабским заимствованием английских или французских образцов, но необходимо является воссозданием туземных учреждений с теми видоизменениями, которые сделались неизбежными, ввиду перехода средневековой сословной монархии в конституционную. Тогда как происходившее под влиянием доктринеров конституционное движение Западной Европы долгое время сохраняло черты заимствования и искусственности, современная агитация в пользу установления административной юстиции является не более как оживлением исторического права и потому носит в себе залог продолжительного и спокойного развития последней.
     Ввиду серьезного и, можно сказать, почти практического интереса, какое приобрело в настоящее время изучение истории административных судов, мне казалось небесполезным посвятить ему несколько лет жизни. Ограничиваясь на первых порах историей юрисдикции налогов во Франции, я предпринял целый ряд подготовительных работ, на основании частью не изданных, частью малоизвестных документов, найденных мною в департаментских архивах, муниципальных библиотеках, центральном архиве и парижских книгохранилищах. Всякому, знакомому не понаслышке с историей французской администрации, небезызвестно, что занимающей нас в настоящее время вопрос до сих пор не затронут как следует ни в одной из западноевропейских литератур. Первые опыты, думаем мы, имеют право рассчитывать на снисхождение читателей. В этом снисхождении мы весьма и весьма нуждаемся. Широкий план задуманного труда масса представившегося при его выполнении сырого и до сих пор не вскрытого материала, могут служить нам лишь весьма слабыми изменениями, тем более что эти неудобства вполне искупались той изумительной предупредительностью, с какой местные архивариусы и чиновники национальных архивов и парижских библиотек смешат на помощь каждому, обратившемуся к ним за содействием. С чувством глубокой благодарности вспоминаю я и теперь об услугах, оказанных мне архивистом Гранье в Дижоне, библиотекарем Блан в Монпелее и деканами историко-филологических факультетов в поименованных городах - Белевом и Жермен. Считаю также приятным для себя долгом высказать открыто мною признательность г-ну Буалилю, сообщившему мне до сих пор ненапечатанную переписку интендантов с государственными контролерами, Демаре и Шамилльяром, издание которой поручено в настоящее время этому замечательному знатоку истории французской администрации XVII века.

Москва,
20-го мая 1876 года