ВВЕДЕНИЕ

     Задавшись рассмотрением влияния государственных долгов на экономическое и политическое состояние народов, капитальный исследователь государственного кредита Фридрих Небениус писал в 1829 г. следующее: «Чрезмерная высота, до которой могли дорасти в некоторых странах государственные долги, и скорость, с какою долговая тяжесть наслоилась путем беспрерывных займов, - представляют явления, принадлежащие новейшему времени».
     Немецкая литература, опираясь, по примеру, данному уже Зонненфельсом, на сопоставление займов с государственными сокровищами и налогами, вошла в частности и привела в порядок богатый и разнообразный фактический материал. Но все-таки у Лоца, Мальхуса, Якоба и Рау основное воззрение видит в государственном кредите - зло (Uebel), при характеристике которого авторы не скупятся на резкие выражения. Небениус тем не менее приходит к отрицательному выводу относительно благодетельного влияния займов на народное хозяйство: «государственные займы, уничтожая капиталы, собираемые прилежанием и бережливостью, отнимают одну из важнейших причин прогресса производства и улучшения положения народа; они способствуют возрастанию неравенства в распределении богатств и умножают число непроизводительных членов общества».
     Не смотря на преобладающее отрицательное отношение теоретиков к государственному кредиту, займы в действительности без оглядки применялись в случаях надобности, долги росли и, вопреки зловещим предсказаниям исследователей, народное богатство не умалялось, благоденствие государств не разрушалось, границы, которые ставились учеными для возможного применения государственных займов, для возможного возрастания долга, далеко раздвигались. Становилось ясным, что выводы теоретиков-отрицателей были односторонни, что перенесение гипотетических положений в более широкую область оказывалось неудачным, выдавание за законы действительности сведений из известных посылок действительностью же и опровергалось; фактическое положение подпадавших исследованию явлений оправдывало построение иной теории государственного кредита.
     Лучшие научные силы (М. Вирт, Умпфенбах, Штейн, Ласпейр, Вагнер, Шефле) взялись за переработку этой теории, причем Вагнер открыл, что с помощью войн материальные капиталы страны превращаются в нематериальные, а Штейн показывал, что погашение долга (операция излишняя, по Дицелю, и допускаемая для посторонних целей) равняется образованию нового капитала из занятого.
     Дальше идти в этом направлении было некуда; вопрос на время затих, и Зетбер в 1865 г. в статье, рассматривающей государственные долги и влияние на распределение народного богатства, нашел возможным выразить удивление, что «не смотря на множество экономических сочинений, появившихся в последнее десятилетие, принципы и действия государственных долгов были предметом очень немногих исследований».
     При таком положении вопроса, которое я имел в виду, охарактеризовать на предыдущих страницах лишь в самых общих чертах, я взялся за обработку учения о государственном кредите. Я выходил из следующих положений: учение о государственном кредите имеет в виду показать значение, какое можно придать кредиту в государственном хозяйстве, основания пользования им и формы этого пользования.
     Но прежде теоретического рассмотрения вопроса о производительности государственного кредита с указанных сторон, я решился обратиться к фактической стороне дела, из области научных комбинаций спуститься на почву действительности, посмотреть, какие государственные потребности вызвали к жизни применения государственного кредита в финансовой истории Англии и Франции, какие траты вынуждали к дальнейшему пользованию им, и этим путем добыть данные для разрешения вопроса, насколько посылки (Praemissen) хвалителей кредита согласуются с историческими основами явления, которое они берут под свое покровительство, и не уместнее ли по поводу фактических государственных займов говорить не о производительности государственного кредита, а лишь о большем и ли меньшем труде такого или иного пути для освобождения народного хозяйства от грозивших опасностей.
     Чем дальше я входил в изучение фактов, отвечающих на поставленный вопрос, тем больше раздвигались рамки исследования.
     Рассматривая нарастание государственного долга в Англии, я следил за историческими фактами относительно долга в связи с выработкою налоговой системы и развитием политического устройства и в связи с применением других форм покрытия чрезвычайных расходов - различными видами прямого обложения. Я не ограничивался цифрами возрастания долга, а представлял данные относительно условий заключения займов, процентности, погашения, редукции процентов, биржевых курсов бумаг и других сторон дела, имея в виду подготовить материал для выводов последующих частей работы.
     В очерке нарастания государственного долга во Франции я уделил еще более места теоретическим и историческим замечаниям о многочисленных и разнообразных «способах сосредоточения потребных ресурсов в минуты надобности», следил за движением различных форм долга в связи со сложением доходов и расходов государства, показал как вследствие роковых недостатков финансовой системы страна прошла сквозь строй банкротств.
     Таким образом, незаметно, помимо частного значения подспорья для учения о так называемой производительности государственного кредита, изложение получило более общий интерес, превратившись в исторический очерк способов, к которым прибегали в Англии и во Франции для покрытия трат, называемых чрезвычайными нуждами. Отсутствие в литературе сочинений, задававшихся подобными целями, позволяет ожидать снисходительного отношения к неизбежной неполноте и неустранимым промахам предлагаемого опыта.