ВВЕДЕНИЕ
 

     Горная промышленность занимает несравненно меньше людей и производит меньше ценностей, нежели сельское хозяйство. Тем не менее, по своему значению для народного хозяйства, она почти могла бы с ним померяться. Доставляя драгоценные металлы, горнопромышленность дает нам общепризнанное орудие размена и средство для международной расценки товаров и услуг; в виде прочих низших металлов она поставляет нам сырой материал для изготовления важнейших орудий и машин; своими солями она доставляет нам, безусловно, необходимое и ничем не заменимое пищевое и вкусовое вещество, сырье для химической промышленности и удобрение, значение которого для сельского хозяйства с каждым годом возрастает; наконец, от нее же мы получаем нефть, каменный уголь, который в настоящее время играет первенствующую роль среди всякого рода топлива и, между прочим, является главнейшим источником двигательной силы этой основы современной крупной промышленности.

     Можно без преувеличения сказать, что достаточные запасы каменного угля - этих черных алмазов земли - является ныне одним из существеннейших условий экономического процветания и величия нации. Для иллюстрации значения каменноугольной промышленности достаточно заметить, что для того, чтобы заменить дровами топливо, доставляемое ныне германскими каменноугольными копями, потребовалась бы лесная площадь, которая бы в три раза превышала поверхность всей Германии.

     Горнопромышленность представляет существенное отличие от сельского хозяйства и лесоводства. Последние заботятся не только о получении и собирании произведений почвы, но и об их восстановлении и возрождении. Рациональное сельское и лесное хозяйство заботится, прежде всего, о том, чтобы надлежащею обработкою почвы усилить нарастание сельскохозяйственных и лесных продуктов, беспрерывно возобновляющихся. Наоборот, горнопромышленность стремится лишь к одному - добывать полезные ископаемые. Производство, размножение или возобновление их лежит вне ее задач и вне человеческих сил вообще. Возобновление же ископаемых силами природы есть явление, которое не может быть включено в человеческие расчеты. Правда, современная геология учит, что в настоящее время происходят те же процессы, в силу которых создались различные отложения земной коры, и это учение является даже краеугольным камнем науки. Но для образования отложений требуются такие периоды времени, которые совершенно недоступны людским представлениям и всего менее могут служить предметом человеческих расчетов. Для иллюстрации остановимся на каменном угле. Важнейшие виды каменного угля относятся к так называемой каменноугольной геологической системе палеозойской группы, сложившейся в течение теологического периода, по истечении которого наша планета пережила еще один пермский период той же палеозойской эры, затем мезозойскую эру, состоящую из трех периодов (триасового, юрского и мелового), а ныне переживает кайнозойскую эру, слагающуюся из двух периодов - третичного и четверичного, из которых последний распадается на эпохи ледниковую и современную.

     Наиболее поздняя система, в которой встречаются железные руды, есть меловая; прочие металлы встречаются лишь в системах более ранних, и чаще даже в системах более древних, нежели каменноугольная. Впрочем, вторичные месторождения золота, т.е. рыхлые отложения, возникшие от разрушения жил золота и окружающих их пород (золотые россыпи), образовались в ледниковую эпоху; к той же эпохе относятся многие торфяники. Для выяснения времени, протекшего в эпохи образования лишь этих новейших месторождений, воспользуемся вычислениями, сделанными для определения древности человека, появление которого также относят к ледниковой эпохе и именно к концу ее. Вивиан определил период времени, потребовавшийся для отложения слоя сталагмитов в Кентской пещере (в Англии), покрывшего остатки вымерших толстокожих и кремневые изделия палеолитического человека - в 364 тыс. лет. Мортилье полагает продолжительность палеолитического века в 222 тыс. лет, а весь период со времени первых следов человека в Европе - в 230-240 тыс. лет. Наконец, Кролль определил продолжительность периода наибольшего развития ледников между 850 тыс. и 240 тыс. лет до начала нашего летоисчисления. Очевидно, что образование ископаемых требует периодов, которые для человеческих расчетов не существуют, на которые ни технические приемы, ни правовые нормы рассчитаны быть не могут. Горнопромышленности остается лишь одно - стремиться к возможно, более исчерпывающему, и возможно более дешевому извлечению ископаемых, а законодательству, регулирующему горнопромышленность необходимо признать, что ископаемые не возобновляемы.

     Но если залежи ископаемых не возобновляются, то является вопрос, не могут ли они быть исчерпаны? Такой вопрос имеет особое значение по отношению к тем ископаемым, которые добываются громадными массами - каменному углю и соли, и для первого из них приходится дать на этот вопрос ответ утвердительный. Еще в 1846 г. Гринвелль вычислил, что при тогдашних - в сравнении с современными, незначительных - размерах добычи, обширные каменноугольные копи Дургама и Нортумберланда через 330 лет будут исчерпаны до тла. Наоборот, Эдуард Гуль, исчислив мощность всего каменноугольного бассейна Англии, пришел в 1859 г. к тому заключению, что, при возрастающих размерах добычи, английские каменноугольные копи будут исчерпаны в какие-нибудь 100 лет. К более успокоительным выводам пришла комиссия, назначенная для расследования этого вопроса английским парламентом: по ее заключению. Англия располагает запасами угля, которых хватит до 3100 года. Как бы то ни было, факт тот, что уже в настоящее время некоторые каменноугольные месторождения Англии быстро приближаются к истощению. Помимо этого каменноугольная промышленность Англии - а она и поныне играет первенствующую роль на всемирном рынке - вынуждена с каждым годом все глубже и глубже проникать в недра земли, что не только затрудняет и удорожает добывание угля, но все более и более усиливает вредное влияние подземных работ на здоровье рудокопов, страдающих от повышенной температуры в шахтах. Аналогичные выводы сделаны и по отношению к каменноугольным копям других стран. Так, например, относительно Нижнерейнсковестфальского каменноугольного бассейна - этого наиболее продуктивного каменноугольного района Германии - Пехар в 1878 г. пришел к тому заключению, что, при тогдашних размерах добычи, круглым числом, в 175,5 млн. тонн, он, может быть, разрабатываем в течение двух тысяч лет. Позднейшие изыскания пришли к менее утешительным выводам и, во всяком случае, установили тот факт, что и германские шахты, хотя и позже английских, вынуждены будут опускаться во все большие и большие глубины. Бурый уголь, особенно в средней Германии и Богемии, истощается еще быстрее, нежели каменный; встречаются и такие залежи, которые по истечении нескольких лет, а иногда и после одногодичной разработки, оказываются исчерпанными. В общем должно признать, что с большею или меньшею достоверностью можно определить момент, когда каменноугольные богатства западно-европейских государств будут исчерпаны. Удастся ли человечеству изыскать к тому времени, какой либо суррогат угля или открыть другой источник двигательной силы - это пока вопрос будущего.

     Неисчерпаемыми можно признать запасы каменной и самосадочной соли. Месторождения золота вторичного характера, т.е. золотые россыпи постепенно, в одних местах быстрее, в других медленнее, истощаются. Так, исчерпаны золотые россыпи, бывшие в Германии; то же относится к значительной части золотых россыпей в Калифорнии, Сибири и на Урале. Более богаты содержанием чистого метала месторождения жильного золота (Трасвааль, Урал), но и разработка их обходится дороже. Открываются и новые россыпи (Клондейк). Тем не менее, можно поставить вопрос: окажутся ли запасы золота, имеющиеся в распоряжении человечества, достаточными, когда весь мир перейдет к золотой валюте; некоторые исследователи сомневаются в возможности утвердительного ответа на этот вопрос.

     Что касается низших металлов - железа, меди, цинка, олова, свинца - и даже серебра, то, хотя месторождения их не представляют таких сплошных масс, как залежи каменного угля или соли, все же трудно допустить, чтобы в них когда-либо мог ощущаться серьезный недостаток в виду того, что от употребления они уничтожаются лишь в незначительной части, и, сделавшись негодными к употреблению в данном виде, могут быть пущены в передел. Но соображение это имеет силу лишь постольку, поскольку речь идет обо всем человечестве. Впрочем, едва ли можно установить хоть сколько-нибудь точное отношение между запасами металлических руд и тем ростом потребления металлов, которым ознаменовалось последнее двадцатипятилетие, и пределы которого трудно предвидеть. В особенности это относится до меди и еще более до железа, степень потребления которого может служить мерилом благосостояния и культурности народов. Первостепенное значение имеет не только обилие руд, но и легкость их добычи. Едва ли поэтому найдется какое-либо отдельное государство, которое, имея в своем распоряжении лишь определенную, пространственно ограниченную территорию, могло бы считать, что оно навеки обеспечено запасами достаточно дешевых металлов и никогда не попадет в этом отношении в зависимость от иностранных производств. Не менее важно и то обстоятельство, что государству необходимо считаться с интересами отдельных районов и заботиться о том, чтобы промышленность, создавшаяся на местных ископаемых, не лишилась преждевременно необходимого ей сырья. Подобного рода вопросы ставит, например, положение металлургической промышленности в южной России.

     Из изложенного вытекает, что в горной промышленности рента исчисляется на иных основаниях, нежели в сельском хозяйстве. Всякое горнопромышленное предприятие, рационально поставленное, считаясь с ограниченностью и исчерпаемостью своего месторождения, должно заботиться о том, чтобы добычею ископаемых не только доставлялся известный доход на вложенный в предприятие капитал, но и самый капитал соответствующим образом погашался. Горное же законодательство, регулирующее горную промышленность лишь в пределах данного государства, должно принять за одно из исходных своих положений тот факт, что ископаемые количественно ограниченны.

     Итак, можно установить три положения, бесспорность которых лежит вне сомнений:

     1) ископаемые составляют насущную необходимость для народного хозяйства, а следовательно и для развития человека;

     2) ископаемые не возобновляемы;

     3) ископаемые количественно ограничены.

     Из первого положения вытекает, что государство, имеющее право и обязанность руководить народным хозяйством, не может относиться к ископаемым безразлично, исключая их из области своего вмешательства. Второе положение приводит к тому заключению, что у народа нет иных ресурсов для получения столь необходимых минералов, кроме тех месторождений, которые имеются на его территории, а потому и распоряжение этими месторождениями не может быть предоставлено немногим лицам, случайно оказавшимся собственниками поверхности, под которою они залегают. Подобно воздуху и проточной воде, ископаемые составляют достояние общественное, и государство заинтересовано в том, чтобы они не оставались втуне. Из третьего положения, в связи со вторым, вытекает, что государство, являющееся и представителем будущих поколений, не должно допускать хищнической эксплуатации месторождений. Под хищничеством в горной промышленности разумеется такая система выработок, которая утилизирует лишь более богатые пласты, принося им в жертву слои, менее богатые содержанием минералов, причем возможность разработки последних навсегда уничтожается. Борьба с хищничеством является одною из важнейших, хотя почти еще и не затронутых задач горной политики, дающей направление горному законодательству.

     Итак, ископаемые это - дары природы, которыми она наделила нацию лишь в некоторых сравнительно незначительных частях ее территории и притом в количествах, не подлежащих увеличению, и не безграничных. Поэтому и распоряжение недрами земли должно быть сосредоточено в руках государства, как представителя нации. Отсюда еще не следует, что они должны составлять собственность казны, но во всяком случае они не принадлежат собственнику поверхности, землевладельцу-вотчиннику.

     Учению о том, что недра должны состоять в распоряжении государства, обыкновенно противопоставляют то положение, что недра суть неотъемлемая принадлежность поверхности и, в качестве таковой, составляют собственность того, кто является собственником поверхности. Утверждают, что право вотчинника на недра непосредственно вытекает из неприкосновенного принципа частной собственности, и в подтверждение ссылаются на положение римского права. Но это не более как легенда, которую пора уже уничтожить. В своем месте мы докажем, что римские юристы, признавая за вотчинником право на недра, исходили при этом из соображения не юридического свойства, а руководствовались ошибочными естественно-научными воззрениями, ничего общего с правом не имеющими. Принцип принадлежности недр вотчиннику отнюдь не вытекает из начала частной собственности. Он не имеет ни теоретического, ни исторического оправдания, а является результатом или недоразумения (римское право и воспроизводящее его русское законодательство), или захвата (в Англии). Действительно, в Германии, Англии, Франции горнопромышленность древнее частой собственности и сложилась гораздо раньше ее. Поверхность (пашня, луга) не имели еще никакой меновой ценности в то время, когда горные промыслы ценились столь высоко, что из-за них велись целые войны и предпринималась колонизация отдаленных стран. Никогда и нигде недра не принадлежали в старину землевладельцу, а составляли они собственность государства.

     Едва ли найдется момент, имеющий столь решающее значение на развитие промышленности, как юридическая обстановка промысла. В настоящее время, когда мануфактурные и другие фабричные производства, давно уже освободились от пут цеховой организации и полицейской регламентации, эта истина в значительной степени потеряла свою остроту, и редко приходится вспоминать о ней при суждениях о крупной промышленности. Но в странах, где недра не отделены от поверхности, горнопромышленность на каждом шагу наталкивается на то или другое юридическое препятствие и оказывается в положении, которое для других отраслей крупной промышленности отошло уже в область преданий. Говоря о нуждах горнопромышленности в России, приходится на первый план выдвинуть избитую истину о том, что никакие меры поощрения, как бы велики они ни были, не достигнут цели, если нет свободы производства.

     Выяснить все вредные последствия, проистекающие для правильного развития горнопромышленности от соединения права на недра с собственностью на поверхность, уничтожить легенду о юридической обоснованности такого соединения, указать пути, какими другие государства, далеко нас опередившие в области горнопромышленности, обеспечили общедоступность недр с полным ограничением законных прав вотчинника - таковы задачи нашей статьи.

     Рискуя забежать вперед, мы, в интересах краткости изложения и в видах предотвращения возможных недоразумений, находим необходимым здесь же разъяснить некоторые термины и установить некоторые положения. Под горною регалией разумеется принцип, в силу которого недра признаются собственностью казны (в старину недра, в силу регалии, признавались личною собственностью государя). Под горною свободою разумеется такой порядок вещей, при котором всякому предоставляется производить поиски и разведки руд на чужой земле, помимо согласия на то вотчинника, под условием предварительно о том заявления надлежащим властям. Из начала горной свободы естественно вытекает право первого открывателя на разработку месторождения, им открытого. Известны, впрочем, законодательства, которые, провозглашая начала горной свободы, не признают права первого открывателя, но этим они нарушают целесообразность и правомерность всей своей системы. Начало горной свободы сложилось на почве горной регалии, но между обоими принципами нет неразрывной связи. История горного законодательства представляет примеры того, как ископаемые признавались предметом горной регалии, но горная свобода на них не распространялась, а поиски, разведки и разработка их объявлялись монополией казны. С другой стороны, система горной свободы может быть осуществлена и помимо горной регалии. Чтобы сделать недра общедоступными, нет надобности объявить их собственностью казны. Напротив, и недра казенных земель должны быть подчинены тем же началам, что и недра владельческих земель. И те и другие составляют общественное достояние. И те и другие должны быть общедоступны, пользование же ими должно быть для каждого случая в отдельности упорядочено актом государственной власти, действующей на основании неизменных и точно установленных правил, соответствующих общим интересам народного хозяйства, и ограничивающих права вотчинника на его поверхность. К этому и сводится сосредоточение распоряжения недрами в руках государства. Таковы основы рационального горного законодательства, при выработке которого мы можем пользоваться опытом западно-европейских государств.