ПРЕДИСЛОВИЕ

     Работа моя имеет существенно методологический характер. Моя цель - это критика существующего социально-научного сознания. Поскольку проявилось оно в фактическом составе натуралистических социальных теорий. Одна из главных моих задач, показать, применимы ли, и в каком смысле применимы методы естествознания к изучению общественных явлений. Другими словами, возможна ли и как возможна социология, как естественная наука. Вопрос этот за последние двадцать лет приобрел особенно существенное значение и даже стал модным. Разница моей точки зрения от других заключается в том, что я везде имею дело с действительными социальными системами, как проявлялись они в истории социально-политической мысли нового времени. Я полагаю, что такой путь не только более соответствует смыслу кантовского критицизма, но и идет в согласии с историческими тенденциями новейшей философии.
     Однако, было бы неправильно думать, что методологические проблемы не находятся ни в какой связи с существенными, так сказать, субстанциальными вопросами социально-политической философии. Такой отвлеченный методологизм лучше всего свидетельствовал бы о своей собственной бедности. Истинно понятое методологическое исследование должно служить введением в изучение проблем по их существу, должно давать материал и указывать путь для их решения. Мы надеемся, что и наши методологические очерки не оторваны от живой жизни самой социально-политической науки. В этом отношении мне чрезвычайно приятно отметить, что мои воззрения в конечных выводах своих согласуются с идеями двух современных русских ученых, с одним из которых я связан ближайшими отношениями ученичества, с другим же, в качестве младшего поколения, переживал так называемый переход «от марксизма к идеализму». Оба они, - каждый в своей области и каждый по-своему, - высказали идею невозможности полнейшей рационализации общественных отношений - той рационализации, вера в которую, с одной стороны, воплощалась в мечтах о близком земном рае, с другой - связывалась с убеждением, что общественную науку можно вылить в математически-рациональные формулы. «Отставка разума» - в таких словах характеризует П.Б. Струве эту мысль. Мои методологические изыскания стремятся исследовать те формальные познавательные предпосылки, из которых исходил социально-политический рационализм, и я стараюсь показать, что познавательные идеалы рациональных наук кК раз и служили такими предпосылками. Отвергаемая мною идея социальной физики была главной философской и логической базой для социально-политического рационализма. Поэтому я тоже принимаю эту «отставку разума», - подчеркивая то, что здесь дело идет преимущественно о разуме «эвклидовском».
     С философской стороны некоторые места этой книги могут возбудить мысль, что автор склоняется к иррационалистическим тенденциям новейшей философии, как выразились они в учениях прагматизма и интуитивизма. По существу я не видел бы в этом ничего плохого, если бы только в самой слабой степени разделял плодотворность этих новых идей в двух основных философских дисциплинах - в логике и теории знания. Между тем логический и гносеологический релятивизм мне более всего чужд. В этом отношении симпатии автора всецело лежат на стороне «чистой логики». Однако я расхожусь с современной чистой логикой тотчас же, как она переходит в онтологию и метафизику. Действительность, во всем богатстве ее конкретного содержания, не может быть вполне вылита в рационально-логические схемы. Некоторое иррациональное начало является ее конститутивным признаком.
     То обстоятельство, что я подчеркиваю роль иррационального момента в этике, не должно быть истолковано в смысле принципиального отпадения от этики немецкого идеализма. Моей основной идеей является тщательная дифференциация методов, и потому, не отрицая «морали долга», поскольку она идет навстречу этой тенденции, я с особой осторожностью отношусь к тем ее формам, которые создались под влиянием идеала рациональных наук. Автор - не этический индивидуалист в том смысле, что он отрицает особую безусловность моральных велений; однако, особый характер этой безусловности и особое отношение этики к проблеме «индивидуального» следует, по моему мнению, настоятельно подчеркивать. Впрочем, моя книга не затрагивает этих вопросов по существу, она только намечает некоторые, главным образом, в социальной философии встречающиеся пункты, из которых с необходимостью открывается выход в индивидуализм.