ПРЕДИСЛОВИЕ
 

     В предисловии к первому тому этого сочинения было сказано: «Теории западных реформаторов (социалистов), будучи усвоены нами, обнаружили непонятное с первого раза стремление перейти в дело, для чего они, разумеется, не нашли ни материала, ни почвы». К сожалению, не найдя ни того, ни другого в одной среде, теории эти обратились в другую и, хотя также не нашли в ней ни твердой почвы, на которой можно было бы что-нибудь построить, ни материала для постройки, но зато нашли в достаточном количестве материал горючий, который они немедленно и воспламенили.

     И произошла умственная смута как начало, как корень зла; а затем смута политическая как последствие ее, имеющая характер самый антипатичный, самый нравственный; произошли события, которые составили несколько таких мрачных страниц нашей истории, каких было немного и в наиболее печальные периоды ее.

     Умственная смута все растет как в своем содержании, так и в области распространения и проникает туда, откуда ей следовало бы быть всего дальше, в школу.

     Очевидно, что наш политический организм находится в состоянии болезни и притом болезни острой и серьезной. Болезнь нужно лечить. Но чтобы лечение было успешно, ему должно предшествовать исследование болезни, изыскание причин ее, потому что только sublata causa tollitur effectus. У нас как будто этого не понимают. Иностранцев наша болезнь занимает; они не могут с первого раза понять: каким это образом в организме молодом, крепком и здоровом вдруг начались столько серьезные симптомы болезни? И за границей ряд исследований о нашей болезни давно начался и до сих пор продолжается. А нам самим как будто до этого никакого нет дела; как будто это не нас касается. Произойдет какой-нибудь особенный случай, вроде подкопа, взрыва и т.п., и мы не прочь потолковать о нем в продолжение двух дней, двух недель и двух месяцев, смотря по важности случая; а потом опять совсем забываем о нем, как будто бы он представлял что-то вроде аэролита, неожиданно прилетевшего из другой области небесного пространства.

    У многих есть даже наклонность замять дело или смотреть на него сквозь розовые очки: говорят, что это ничего, пустяки; дело случайное, временное, которое само собой пройдет, что оно уже и проходит; не надобно только придавать ему большого значения, не надобно преувеличивать. Эти приятные речи приятно было бы и слушать. Но они как будто не ладят с фактами. Первыми представителями политической смуты были изгои, люди, выброшенные жизнью из их колеи, а последними совсем не изгои, а юношество, идущее своей нормальною дорогой, юношество или находящиеся в школе, или только покинувшее ее с полным запасом сведений, сообщаемых школою и с надлежащими удостоверениями в виде дипломов и аттестатов, и притом юношество, принадлежащее к самым разнообразным специальностям. Факт, без сомнения, всего менее подтверждающий мысль о случайности явления. Впрочем, опровергать эту мысль было бы излишним. Ее уже отринуло всеобщее признание лиц, занимавшихся по тем или другим причинам изучением вопроса. Указаны даже неоднократно разные причины умственной смуты; и одна из них в особенности способна возбуждать самые тревожные опасения. Еще в 1881 году наиболее компетентная официальная власть пред лицом всей России заявила, что «юноши. Пришедшие в школу за полезными знаниями, направляются не на ученье, не на занятия, а в сторону, на политику, на агитацию». Но, по-видимому, очень многие относились с недоверием к этому заявлению. Нужно было случиться печальным событиям 1887 года для того, чтобы ему дало веру большинство. Только тогда, под влиянием свежего впечатления от недавних событий, в журналистике появились попытки точнейшего определения причин, производящих в школе смуту; раздалось почти одновременно несколько голосов, которые согласно утверждали, что превратные понятия в среде молодежи вместе с агитациею в среде ее происходили из того источника, который был обязан действовать в противном направлении, должен был озарять юношество тихим, согревающим и успокаивающим светом здоровой науки, т.е. из профессорской среды. Для многих это не было открытием. Но, тем не менее факт принадлежит к числу необыкновенных. Удивительно, как он мог возникнуть и не менее удивительно, что не нашлось ни одного человека, который своевременно обратил бы на него внимание общества.

     Отчего же у нас не содрогнулась вся страна, когда наконец с разных сторон было заявлено, что несчастных детей губят те самые люди, которые должны были охранять их. Что в то же время не только для государства приготовляются серьезные затруднения в будущем, но его мир, спокойствие, его будущность ставятся на карту людьми, которые присягали служить ему верою и правдою, и получают за эту службу содержание и всякие другие награды?

     Ответа на этот вопрос мы не дадим; он повел бы нас слишком далеко. Но все эти факты в совокупности доказывают, что болезнь нашего государственного организма неслучайная, что представляет дело в розовом свете не приходится и что преувеличивать тут нечего. Факты и причины таковы, что уничтожают возможность всякого преувеличения. И необходимо признать, что мы переживаем кризис очень важный, кризис умственный, нравственный и политический. Прекращение кризиса, рассеяние тумана в области интеллектуальной, прекращение предательски гнусных действий в области политической - это задачи, которые должны стоять на первом плане у всякого, кто не относится безразлично к будущности страны и народа. Никакие усилия, употребляемые для достижения этой цели, не могут быть названы излишними.

     И, к сожалению, надобно прибавить, что самые энергические соединенные усилия правительства и общества не могут иметь быстрых успехов по свойству самого дела, потому что камень доставать из воды несравненно труднее, чем бросать его туда. Наша умственная смута продолжается почти 30 лет и пустила уже слишком глубокие корни, которые проникли не только в поверхностный слой общества, но и в самую почву, в материк. «Культ материализма, грубого и пошлого, с невероятной быстротой демократизировался, именно в низших кругах и нашел самую восприимчивую и широкую почву»; так недавно писал орган печати, совсем не отличающийся наклонностью к пессимизму.

     Этот культ нескоро уступит место культу высшему и по другой причине, потому что, несмотря на предстоящее трудное дело, ни в какой области жизни не замечается средств, достаточных для борьбы со злом. В этом сочинении мы имели случай сделать короткий очерк состояния нашей литературы. Мы видели, что энергию обнаруживали и обнаруживают только сеятели плевелов, «провокаторы разврата, проповедники порока и всякого рода превратных учений», которые в своей деятельности не встречали почти никакого отпора со стороны людей противоположного направления. Даже проповедь превратных учений в школе, проповедь, крайне постыдная с точки зрения нравственности и, кроме того, ведущая к очевидной гибели юношество, и та не встретила никакого серьезного противодействия со стороны литературы, не возбудила ничего, кроме совершенно эфемерных вспышек в немногих органах печати. Нет никакой причины ожидать, что литература переродиться и как будто по гипнотическому внушению начнет вдруг действовать совсем в другом направлении, с другою энергиею, с искусством и с научною подготовкою, которой до сих пор не было.

     Но, наконец, не одна литература служит центром, из которого распространяются идеи, а есть у нас и наука, есть десять университетов, которые служат не только центрами, из которых распространяются идеи, но своего рода лабораториями, в которых идеи вырабатываются, и в этих университетах есть личности, которым в газетах дают названия «светил науки», и таких светил есть несколько; мы помним даже историю появления их над горизонтом; появлялись они не вдруг, а одно за другим и с раною силою света, с разною дозою энтузиазма, возбуждаемого ими в среде юношества и в прогрессивных органах печати. Каким же образом светила науки позволили образоваться умственному туману? Почему они не рассеяли его, когда он распространился в обществе? Отчего они терпели распространение тумана даже из своей собственной среды? Отвечать на эти вопросы мы опять не беремся. Заметим только, что не мы первые ставим этот вопрос.

     Таковы умственные и научные силы в университетах, преимущественно в той научной области, которой истины всего более охвачены туманом. Не обманывая себя, трудно надеяться на то, чтобы отсюда вышло противодействие злу. Но, однако, как же быть? Не покориться же злу, не признать же власть Аримана, не смотреть же сложа руки на человеческие жертвы, которыми чтят Молоха какие-то его поклонники. Нет, мы совсем не принадлежим к сторонникам учения о непротивлении злу; напротив, противодействие ему считаем одною из самых священных обязанностей человека и гражданина. И считая современное положение весьма серьезным не только для настоящего, но и для будущего, готовы повторить слова, сказанные при других обстоятельствах, также очень серьезных: «Вооружайтесь все, вооружайтесь всяк»; сторонники царства тьмы берут только многолюдством. Но не в многолюдстве Бог, а в правде Бог; в преданности делу и в единении сила. Один преданный делу человек принесет ему больше пользы, чем десять, которые готовы служить и нашим, и вашим. И надобно надеяться, что русская земля не оскудела такими людьми, соединяющими здравый взгляд на вещи с сердцем, исполненным чувства, и с религиозным уважением относящихся к идее дога, в особенности по отношению к отечеству. Если до сих пор они имели мало успеха, даже были в загоне, то только потому, что были разделены, даже не знали о существовании один другого; пусть отыщут друг друга, пусть сгруппируются, соединятся. При соединенных усилиях всякое дело делается легче и успех достигается вернее.